«ВОСПИТАНИЕ И ОБРАЗОВАНИЕ». 1862

Заглавие статьи Толстого публицистически прямо указывает на одну из главных тем, до сих пор волнующих и педагогическую общественность всего мира, и родителей, и социологов. Вся статья остро полемична. Толстой доказывает ненужность, вред принудительного воспитания, убеждает, что штампы, бюрократически насаждаемый воспитательный элемент «сделали школу деспотичной», призывает опираться прежде всего на «потребности народа».

В статье звучит критика системы народного образования и воспитания. В ней Толстой стремится теоретически определить содержание понятий «воспитание» и «образование» и подвергнуть критике существующие учебные заведения, начиная с народных школ и кончая университетами.

Толстой разграничивает понятия воспитания и образования. Образование он определяет как «свободное отношение людей, имеющее своим основанием потребность одного приобретать сведения, а другого – сообщать уже приобретенное им». Воспитание, напротив, «есть принудительное, насильственное воздействие одного лица на другое с целью образовать такого человека, который нам кажется хорошим».

«Образование свободно»; «воспитание есть образование насильственное». «Воспитание есть возведенное в принцип стремление к нравственному деспотизму». «Воспитание, как умышленное формирование людей по известным образцам, – неплодотворно, незаконно и невозможно», – считает Толстой и делает свой вывод: «Права воспитания не существует». Этого права «не признает, не признавало и не будет признавать» «молодое поколение, всегда и везде возмущающееся против насилия воспитания».

Воспитание не может иметь разумных оснований; но если «существует веками такое ненормальное явление, как насилие в образовании – воспитание, то причины этого явления должны корениться в человеческой природе». По мнению Толстого, воспитание «имеет свое начало: a) в семье, b) в вере, c) в правительстве, d) в обществе».

Толстой утверждает, что «семейные, религиозные и правительственные основания воспитания естественны и имеют за себя оправдание необходимости». Стремление родителей воспитать своих детей «такими, какими бы они желали быть сами», представляется Толстому «ежели не справедливым, то естественным» «до тех пор, пока право свободного развития каждой личности не вошло в сознание каждого родителя». Столь же естественным считает Толстой желание религиозного человека, верующего в то, что «человек, не признающий его учения, не может быть спасен», «хотя насильно обратить и воспитать каждого ребенка в своем учении». Правительства, по мнению Толстого, также имеют «неоспоримые оправдания» воспитывать «таких людей, какие им нужны для известных целей».

Справедливы размышления Толстого о воспитании интеллигентного образованного общества. Это воспитание, по мнению Толстого, «не имеет оснований, кроме гордости человеческого разума, и потому приносит самые вредные плоды», ибо воспитывает юношество «в понятиях, противных народу». Общество, утверждает Толстой, должно слышать «могучий голос народа», к нему «надо прислушиваться»: «Крестьяне и мещане не хотят школ, приютов и пансионов, чтобы не сделали из их детей белоручек и писарей вместо пахарей». Толстой обвиняет воспитателей во всех школах, от низших учебных заведений до университетов, в том, что они стремятся оторвать детей от их среды и воспитать их так, «чтобы они не были похожи на своих родителей».

Особенно резко в статье нападает Толстой на университетское образование, обвиняя университеты в том, что предметы, в них преподаваемые, за исключением естественных наук, не приложимы к жизни; что в университетах существует «догмат папской непогрешимости профессора»; что студенты на лекциях не имеют права задавать вопросы и возражать преподавателю; что, при современных условиях образования, чтение лекций профессорами «есть только забавный обряд, не имеющий никакого смысла»; что университет «готовит не таких людей, каких нужно человечеству», а таких, «каких нужно испорченному обществу».

Из университетов зачастую выходят или «чиновники, только удобные для правительства, или чиновники профессора, или чиновники литературы, удобные для общества <...> или же так называемые люди университетского образования, развитые, то есть раздраженные, больные либералы», «либерализм» которых ни к чему не приложим. Таких либералов «совсем не нужно народу».

Толстой упрекал университет в оторванности от жизни народа, хотя и убедился, насколько учителя-студенты выше учителей-семинаристов. В письме к профессору С. А. Рачинскому (7 августа 1862 г.) он утверждает, что особенно нужно «сознание всей важности ответственности, которую берет на себя воспитатель»: «Ни того, ни другого не найдешь вне нашего образования (университетского и т. п.). Как ни много недостатков в этом образовании, это выкупает их» (Т. 60, с. 434).

Несмотря на то что Толстой был очень доволен работой в созданных им школах учителей-студентов*, исключенных из университета после студенческих волнений**, он критически относится к некоторым формам и методам университетского обучения. В некоторой степени сказался и личный студенческий опыт Толстого: он вспоминает почти два десятилетия спустя об экзаменах в Казанском университете. Отсюда в статье его несколько категоричное, но и во многом справедливое утверждение, что «экзамены не могут служить мерилом знаний, а служат только поприщем для грубого произвола профессоров и для грубого обмана со стороны студентов».

Вскоре Толстой отказался от того резкого разграничения понятий «воспитание» и «образование», которое он проводит в своей статье. Уже в конце той же статьи Толстой признает за лектором, читающим ту или иную научную дисциплину, право передавать слушателям свои взгляды по тому или другому вопросу и рекомендовать тот метод изучения, который он признает наилучшим. Толстой считает, что «нельзя запретить человеку, любящему и читающему историю, пытаться передать своим ученикам то историческое воззрение, которое он имеет». Эта оговорка, несомненно, значительно ослабляла протест Толстого против того, что он называл «общественным» воспитанием.

Парадоксальное утверждение Толстого о том, что «воспитание не воспитывает, а только портит», что «лучшая система в деле воспитания – не иметь никакой системы», прозвучавшее в ряде его статей – «Кому у кого учиться писать: нам у крестьянских детей или крестьянским детям у нас?», «Воспитание и образование», «О народном образовании», у многих современников Толстого вызвало протест. Критики возражали Толстому: сам-то он воспитывает своих учеников. Но издававшийся М. М. и Ф. М. Достоевскими журнал «Время» одобрил статьи Толстого, увидев в них «искреннее отречение от всяких наносных теорий и начал».

Д. И. Писарев в статье «Промахи незрелой мысли» воздал должное Толстому-педагогу, доказавшему «на вечные времена», что «учение может идти совершенно успешно не только без розог, но даже – что несравненно важнее – безо всякого нравственного принуждения» («Русское слово», 1864, № 12). Вместе с тем в своих статьях Писарев порицал Толстого за его непочтение к европейской педагогической мысли и за отрицание педагогики как науки.

Позже сам Толстой признавал, что воспитательный элемент в его школе действительно существовал: «Я воспитывал своих яснополянских мальчиков смело...». В 1909 г. он ответил прямо: «То разделение, которое я в своих тогдашних педагогических статьях делал между воспитанием и образованием, – искусственно. И воспитание и образование нераздельно».

Статья «Воспитание и образование», предназначавшаяся для июньской книжки «Ясной Поляны» была запрещена московской цензурой. «Автор, – писал председатель Московского цензурного комитета министру народного просвещения А. В. Головнину о статье Толстого, – ни за кем не признает права воспитания в принципе и только в виде уступки утвердившимся веками и обычаям оставляет его за семьею, церковью и государством <...> Принимая во внимание, что автор статьи силится ниспровергнуть всю систему общественного образования, что он не ограничивается одними теоретическими рассуждениями, но делает при них практические выводы», – Московский цензурный комитет представил статью «на благоусмотрение» министра народного просвещения. Он в свою очередь вынес весьма остроумное постановление: «Из этой статьи следует исключить все, что порицает учебные заведения других ведомств», но «оставить критику учреждений Министерства народного просвещения, так как в университетах и гимназиях многие лица будут отвечать автору и объяснят, в чем он ошибается».

Действительно, опубликованная в журнале статья Толстого «Воспитание и образование» вызвала большую полемику в печати, в которой педагогические вопросы тесно переплетались с общественно-политическими.

Рецензент «Отечественных записок» (1862, № 6) писал: «В журнале графа Толстого мы приветствуем первый русский педагогический журнал, а в его школе – первую школу, в которой рационально и с успехом проводится в жизнь учение о необходимости любви между учителем и учениками, как основа школы». Журнал «Современник» откликнулся статьей А. Н. Пыпина «Наши толки о народном воспитании» (1863, № 1), в которой выражалось несогласие с взглядами писателя. Критик считал, что не только опыт, как думает Толстой, но и «существенные теоретические основы» служат в педагогике верным ориентиром, не согласен он и с нападками Толстого на университетское образование.

Статья опубликована в журнале «Ясная Поляна», № 7.

ПСС, т. 8.


* В 1908 г. Толстой тепло заметил: «Мне хочется написать о студентах, с которыми я вместе занимался. Какой это был народ! Чистые, самоотверженные...».
** Осенью 1861 г. Толстой спросил молодого тогда профессора Московского университета Б. Н. Чичерина: «Что студенческие истории?», и вскоре несколько студентов, участвовавших в них, были привлечены Толстым для преподавания в школах. Тема «Лев Толстой и профессора и студенчество Московского университета» заслуживает отдельного особенного внимания. См. сайт Ирины Петровицкой (http://petrovitskaya.lifeware.ru); статьи в нашей книге.